ПРОБЛЕМА ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ОСНОВАНИЙ СУЩЕСТВОВАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ХОСЕ ОРТЕГИ-И-ГАССЕТА. Осипов С.С., Хорошавин А.Е., Серединский П.М.

УДК 141.32

ББК 87.3(4Исп)6-712

ПРОБЛЕМА ФУНДАМЕНТАЛЬНЫХ ОСНОВАНИЙ СУЩЕСТВОВАНИЯ В ФИЛОСОФИИ ХОСЕ ОРТЕГИ-И-ГАССЕТА.

Осипов С.С., Хорошавин А.Е., Серединский П.М.

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет».

Адрес: 656049, Россия, г. Барнаул, пр-т Ленина, 61а

Аспирант I курса по направлению «Философия, этика и религиоведение»

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет».

Адрес: 656049, Россия, г. Барнаул, пр-т Ленина, 61а

Магистрант I курса по направлению «Философия»

Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования «Алтайский государственный университет».

Адрес: 656049, Россия, г. Барнаул, пр-т Ленина, 61а

Магистрант I курса по направлению «Философия»

Проблема фундаментальных основ существования человека является одной из основных проблем на протяжении всей истории философской мысли. Наиболее отчетливо проблема существования проявляется в философии экзистенциализма, представители которого стремились определить, среди прочего, что выступает в качестве фундирующего момента в человеческом существовании.

Однако прежде чем переходить к экзистенциализму, важно обратиться к предшествующим ему философским течениям. Здесь мы можем заметить, что, начиная с античной философской мысли и вплоть до философии ХХ века, за редким исключением, фундаментальным основанием экзистенции полагался разум. Разум интерпретировался как основа для всего существования человека. Идея разума как конститутивной основы экзистенции подверглась значительному пересмотру в первой половине ХХ века. Начиная с З. Фрейда, открывшего человеку, что значительная часть его существования не связана с непосредственной рабой разума, а также определив, что, по существу, разум не является фундаментальной основой существования человека.

На этом моменте важно отметить, что представители экзистенциализма, по преимуществу, продолжают идею пересмотра разума как основы существования. Так, размышляя над данной проблематикой, Хосе Ортега-и-Гассет, представитель испанского экзистенциализма, предлагает обратить внимание на следующее: «У нас есть устоявшаяся привычка: когда нам хочется понять, что собой представляет какой-то человек и его жизнь, мы в первую очередь стараемся выяснить образ мыслей этого человека» [5, с. 462]. Человек, в этом случае, может быть определён, исходя из своего образа мышления, основанного на социокультурных нормах ценностях и т.д. Однако, помимо образа мышления, каждому человеку присущ и некий пласт собственных идей, существенно влияющих как на его мышление, так и на его существование. Данные идеи могут быть выражены различным образом, сам Ортега описывает их как результат мыслительной деятельности, то что просто «приходит человеку в голову». При такой интерпретации мы уходим от античного понимания идеи как некой сущности, здесь «идея» означает все, что так или иначе имеет отношение к мыслительным процессам. Ортега относит к таким идеям как результаты обыденных размышлений, так и «истины науки». Отсюда, идея не существует как «нечто само-по-себе», она конструируется в самом существовании: «Идеи «рождаются» в жизни, но сама жизнь, естественно, предваряет возможность зарождения идей».

Следует сказать, что Ортега, вместе с уже описанными идеями, выделяет иной пласт «идей» – верования. Верования по существу отличаются от простых идей – если идеи просто «приходят к нам в голову», то к верованиям мы можем отнести всё то, что мы не конституируем, но оно оказывает фундаментальное влияние на само наше существование «…нет такой жизни, которая не основывалась бы на каких-нибудь фундаментальных верованиях, так сказать, не воздвигалась бы на них. Жить означает иметь дело с чем-то, будь то мир или ты сам. Но и мир и «я сам», с которым человек сталкивается, уже предстают как истолкования, как «идеи» о мире или о самом себе» [5, с. 463]. Верования, в отличие от идей, не «приходят к нам в голову» - как мы уже упоминали, они не конституируются в процессе существования, вместо этого верования выступают фундаментальным основанием существования, они предстают не как идеи, над которыми мы можем размышлять, принимать их или опровергать, но как идеи которые «суть мы». Верования не могут быть отделены от самой реальности – они и есть наша реальность. При таком рассмотрении можно увидеть, что идеи, которые мы конструируем, уже предполагают наличие существования, некие «идеи-верования». Верования не могут выступать предметом дискуссии, их невозможно отстаивать или опровергать, «С собственно верованиями ничего нельзя делать, кроме как просто пребывать в них» [5, с. 464].

Для описания верований мы также можем выделить такой как термин как «пребывать в уверенности». Что это означает? Возьмем пример Ортеги – предположим, мы находимся дома и решаем выйти на улицу. Итак, мы размышляем о том, что нам нужно открыть дверь и спуститься по лестнице. Однако среди всех этих действий, сопровождающихся соответствующей интеллектуальной работой, мы упускаем одно важное условие – чтобы выйти на улицу нам необходимо не просто открыть дверь и спуститься по лестнице, необходимо также чтобы существовала сама улица. Однако это именно то, в чем мы не сомневаемся, что полагается как «само собой разумеющееся». В этом отношении мы «пребываем в уверенности» относительно наличия самого существования улицы. Это «пребывание в уверенности» и определяет наше поведение – если, выйдя на улицу, мы обнаружим за порогом дома пропасть, нас, как отмечает, Ортега, охватит изумление. Данное изумление «…делает очевидным, до какой степени наличие улицы предопределяло ваше поведение, до какой степени вы рассчитывали на то, что она есть, располагали ею, хотя и не думали о ней, и, более того, именно потому, что не думали о ней» [5, с. 466].

Отсюда Ортега определяет верования как основу нашей жизни, которая первична по отношению к нашим идеям, которые, в свою очередь, являются результатами нашей «интеллектуальной жизни», неким «виртуальным измерением» существования, основанном на воображении. В таком измерении идеи не существуют «сами по себе», каждая идея поддерживается другой идеей, что в совокупности конструирует некий «особый мир», отличный от реального, творцом которого является человек.

Следует заметить, что само «пребывание в уверенности» может быть подвержено сомнению. Данное сомнение не носит методологического или вообще любого интеллектуального характера, что свойственно для идей, здесь сомнение является самим способом существования, в сомнении можно пребывать в том же значении, что и в уверенности. Такое сомнение носит экзистенциальный характер, оно «выбивает почву», пребывание в нём Ортега сравнивает с падением в пропасть: «Мы внезапно ощущаем, что почва уходит из-под ног, и кажется, что мы падаем в пустоту, что ухватиться не за что и жить нечем. Словно сама смерть вторгается в нашу жизнь, словно при нас зачеркивают наше собственное существование. Тем не менее у сомнения и верования имеется общая черта: в сомнении и веровании «пребывается», мы не полагаем сомнение, не задаемся им. Сомнение вовсе не идея, которую можно обдумать, а можно и не думать о ней, можно отстаивать, критиковать, формулировать, а можно этого и не делать, - нет, мы и есть оно» [5, с. 473].

Однако, что представляет собой «пребывание в сомнении»? Его можно выявить как одновременное пребывание в двух противоположных верованиях, каждое из которых отталкивает нас к другому, все больше погружая в пропасть. По существу, в таком существовании рушиться сама реальность человека – в какой-то момент мир, привычный и понятный нам, вдруг проявляется двусмысленным. Что остается человеку в таком пребывании? По мнению Ортеги единственное, что человек может, это начать размышлять: «И все же, когда все вокруг рушится, у нас остается возможность поразмышлять над тем, что рушится [5, с. 475]. Когда мы все больше начинаем падать, мы обращаемся к единственному инструменту, который всегда «под рукой» - к интеллекту. Интеллект способен закрыть двусмысленные «прорехи» в наших верованиях, вытащить человека из «пребывания в сомнении» в «пребывание в уверенности». Каким образом это осуществляется? Посредством воображения, изобретая собственные миры. Изначально человеку даны только верования, которые, однако, не в состоянии погрузить человека в тотальное «пребывание в уверенности» - вместе с верованиями всегда есть область «сомнительного». Данную область «сомнительного» и должны перекрывать конструируемые идеями миры, создавая, как может показаться человеку, подлинную реальность, истинный мир. Однако «…истинное или даже научно истинное есть не что иное, как частный случай фантастического [5, с. 476].

Что же собой представляет подлинная реальность или же «нагая реальность», как её обозначает Ортега? Для того, чтобы встретится с ней необходимо отринуть все существующие и когда-либо существовавшие верования, являющиеся интерпретациями всего, с чем человек когда-либо встречался. Реальность как таковая не имеет ни очертаний, ни способа существования – «загадка в чистом виде». Сама по себе подлинная реальность предстаёт перед нами только как совокупность возможного и невозможного, в связи с чем, по мнению Ортеги, её невозможно называть «миром».

Таким образом, мы можем сказать, что для Ортеги-и-Гассета фундаментальным основанием существования выступают верования, представляющие собой существующие и когда-либо существовавшие толкования «нечто» окружающего нас и, по существу, являющиеся нами. Вместе с ними существуют и идеи – результаты интеллектуальной деятельности человека. Верования погружают человека в «пребывание в уверенности» относительно реальности, очерчивая и оформляя само бытие и «мир». Подлинная реальность вне этих верований не представляет собой ни бытия, ни «мира» - она является только «набором возможностей и невозможностей». Однако вместе с верованиями всегда присутствует и область «сомнительного», способная выбить почву у нас из-под ног и погрузить в «пребывание в сомнении». С целью перекрыть эту область «сомнительного», включить её в свой «мир», человек обращается к интеллекту – он начинает конструировать воображаемые миры с помощью идей с таким усердием, что принимает сконструированные миры за подлинную реальность, забывая, что они, по существу, только его воображение.

Библиографический список

1. Журавлёв О.В. Мигель де Унамуно и Хосе Ортега-и-Гассет: диалог мыслителей // Культура народов Пиренейского полуострова в ХХ в. Л., 1989. – 255 с.
2. Зыкова А.Б. Хосе Ортега-и-Гассет // Путь в философию. Антология. СПб.: Университетская книга, 2001. – С. 196-200.
3. Камю А. Миф о Сизифе / Пер. с французского В. Великовского // Собрание сочинений в пяти томах. – Харьков: Изд. Фолио. Серия: Вершины, 1997. Т. 2. С. 5 – 112.
4. Малышев М.А. Хосе Ортега-и-Гассет: экзистенциальная метафизика человеческой жизни // Гагарин А.С., Малышев М.А. В зеркалах экзистенции: Очерки по истории философии и культуры. Екатеринбург: Изд. УрГУ, 1996. – С. 205-309.
5. Ортега-и-Гассет Х. Идеи и верования / Перевод с испанского В.Г. Резника // Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. – М.: Искусство. Серия: История эстетики в памятниках и документах, 1991. С. 462-491.
6. Ортега-и-Гассет Х.  Камень и небо. М.: Грант, 200. – 288 с.
7. Ортега-и-Гассет Х. Лекции по метафизике / Пер. с исп. и вступ. ст. М.А. Малышева. Екатеринбург: Изд. УрГУ, 2000. – 152 с.
8. Руткевич А.М. Философия истории Х. Ортеги-и-Гассета – М.: История философии, 2016 год. Т. 21. №2. С. 119-131.
9. Сартр Жан-Поль Бытие и ничто / Пер. с французского, предисловия, примечания В.И. Колядко. – М.: Республика, 2000 – 639 с.
10. Шубина М.П. Идеи повседневного жизненного мира в работах Х. Ортеши-и-Гасссета // Антропологические конфигурации современной философии: Материалы научной конференции 3-4 декабря 2004 года. М.: Современные тетради, 2004. – С. 284-286.